Подробности

Родительская категория: Въездной туризм

Опубликовано 24.10.2013 08:59

Просмотров: 21784

О ПЕРЕВАЛЕ

В давние времена в долине р. Угам жило племя горцев. И была в этом племени прекрасная девушка Ак-ку. Она и впрямь была как лебедушка — белолица, гибка станом... Многие до­бивались ее любви и просили руки, но только одного любила Ак-ку — прекрасного джигита по имени Алихан.

А по закону этого племени юноши, достигшие 17 лет, долж­ны были покинуть аул, чтобы высоко в горах под руковод­ством достойных мужей этого племени научиться добывать пищу, научиться жить и познать смысл этой жизни с тем, что­бы вернувшись, стать полноправным членом этого племени. Простились возлюбленные со слезами на глазах. Прошло несколько дней, и однажды в полуденный зной прискакал всад­ник на взмыленном коне и принес весть — сбежал возлюб­ленный Ак-ку. Тотчас во все концы помчались всадники, что­бы поймать беглеца. А в это время прекрасная Ак-ку и ее возлюбленный наслаждались минутами свидания.

Но недолгим было их счастье. Юношу схватили, обвязали веревками и посадили в зиндан.

На следующий день Совет племени решил участь беглеца — он должен погибнуть. Все племя собралось у могучего Угама. Именно здесь должен погибнуть беглец. Сняли с него путы и сказали: «Иди, ты сам нашел свою смерть». И бросил­ся прекрасный юноша в стремнину Угама. В ту же ночь ис­чезла Ак-ку. Никто не знал, почему и куда она исчезла. И забылись бы все их имена, если бы не несчастье, которое, как всегда, обрушивается неожиданно.

В погоне за славой и богатством приближался к их аулу кровожадный хан со своим многочисленным войском. Сооб­щивший эту страшную весть, гонец упал замертво с лошади. Что может сделать горстка воинов племени против многочис­ленного войска? Женщины и дети покинули аул, а мужчины, вооружившись, устроили засаду за перевалом.

Пришел хан в аул с надеждой, что встретят его прекрасные девушки, и седобородые аксакалы будут восхищаться его под­вигами. Но что это? Лишь дряхлая ленивая собака подняла голову, не удосужившись встретить пришельцев даже лаем. Взбешенный хан, понял все, пустился в погоню. Вдруг догоня­ет его один из старейших воинов и просит его: «Остановись, хан!»

Взмахнул хан плеткой, но нет, не отстает от него старик: «Остановись, хан, я слышу крик лебедя, не к добру это хан!» Но хан отмахнулся от него, как от назойливой мухи и продолжал путь. Но вдруг он остановился: теперь он сам слы­шал лебединые крики.

Вдруг с неба опустилась белая лебедь, ударилась о землю и обернулась прекрасной девушкой. Это была Ак-ку.

Остолбенел хан. Изумленное войско испустило глубокие вздохи. Сверкнула глазами Ак-Ку, махнула она левой рукой, и возле ног ее стояли два волка. Махнула правой рукой и два тигра сели у ее ног. А два орла кружились над головами воинов, готовые в любую минуту вцепиться когтями в каждого, кто посмеет шелохнуться. Ужас охватил всех. Ряды дрогнули и воины, давя друг друга, бросились бежать вон.

...Между тем, воины-горцы напрасно ждали битвы - крово­пролития не произошло. И тогда они сами поднялись на пе­ревал, навстречу врагу, а увидев войско, обращенное в бегство и прекрасную Ак-Ку, стали целовать ей ноги и благодарить ее за спасение. И тогда обернулась прекрасная Ак-Ку белой лебедью и взмыла к небесам. И долго еще слушали ее крик горцы.

С тех пор перевал, на котором свершилось это чудо, носит имя прекрасной Ак-Ку.

О КАРЛЫГАШ

Много лет тому назад жил был чабан, и не было у него ни одного сына, а послал Бог ему троих дочерей, послушных и трудолюбивых. Отец пас овец, а дочери управлялись с дела­ми по хозяйству, но с некоторых пор стал чувствовать чабан, что старость гнетет его к земле, и в один прекрасный день он сказал своим дочерям, что он уже стар и нет у него больше сил пасти отару, и если бы у него был хоть один сын, то он заменил бы отца сейчас. Дочери ответили: «Не печалься, отец, оставайся дома, отдохни, а отару мы будем пасти по очереди: переоденемся в мужскую одежду, и никто не отличит от пар­ня».

И вот на другой день старшая дочь, переодевшись в мужскую одежду, погнала овец пасти в степь к небольшому холму. Старый чабан решил проверить, может ли он надеять­ся на старшую дочь в случае беды. Он взял волчью шкуру, натянул на себя и явился к отаре. Овечки, едва увидев, что к ним приближается зверь разбежались вмиг, а его старшая дочь-чабан, побежала домой так, что только пятки засверка­ли. Горестно и досадно стало старику когда, придя домой, он увидел старшую дочь, перепуганную насмерть и бледную, как воск. «О, горе мне, —сказал отец, — знал же, что на вас надеж­ды мало, видно нет счастья мне на свете: будь у меня сын, была бы сегодня помощь, а так, что делать? Пропадут овцы пропадет весь мой труд, останемся ни с чем». Не огорчайся, отец, — говорит средняя дочь, — я поведу овец на пастбище».

На следующий день средняя дочь оделась и погнала овец туда, где трава была гуще. Отец же не мог усидеть дома, хо­тел убедиться в разуме и смелости средней дочери, если вдруг с ним случится какая беда. Также надел он волчью шкуру и вышел к отаре. Его вторая дочь, увидев зверя, повер­нула назад овец и побежала что было мочи домой. Старик же спрятал шкуру и — бегом за дочерью. Расстроился старик и стал причитать, за что Бог не послал ему сына. Младшая дочь так близко к сердцу приняла сетования отца, что решила по­мочь его беде во что бы то ни стало. «Отец,  сказала она,  теперь я поведу овец на пастбище». Оставь, дочь моя, не было мне помощи от старших твоих сестер, а от тебя тем более. боюсь перепугаешься так, что потом в себя не придешь».

На третий день пасла отару третья дочь старика. Но вот опять появился «волк» то был старик, который решил испытать младшую свою дочь. Овцы, завидев зверя, испугались, хотели бежать прочь, но девушка батогом ударила волка по морде, еще... «Стой, дочь моя, не бей!» закричал старик. Девушка, услышав такое, ушам своим и глазам не поверила. Задрожа­ла вся, как тростинка на ветру, а отец, сбросив волчью шкуру, подошел к ней, обнял и сказал: «Дочь моя, ты сдержала свое слово, не перепугалась, как твои старшие сестры, отныне ты будешь пасти овец, и я спокоен, знаю есть кому передать свое дело. И стала пасти овец младшая дочь, одетая в мужское    платье, обошла с ними все места вдоль и поперек. Дела шли, как по маслу: и отцу было легко на сердце, и людям приятно видеть такого чабана. Однажды повела она отару в места, более отдаленные, и там повстречался ей другой чабан с ота­рой. Как обычно при встрече двух чабанов, соединили они ,; отары, один — слово, другой — второе, разговорились, чабан этот был сыном Алтын-бая.

Так пасли они и пасли овец вместе. Вот как-то посмотрел сын Алтын-бая на нее долгим взглядом, и екнуло у него сер­дце: понял он, что чабан этот—девушка. Долго допытывался -  сын Алтын-бая признания, но так и не узнал. Да и он понра­вился девушке-чабану, но все же решила она вырвать любовь     свою из сердца.

Через некоторое время женился сын Алтын-бая, и в мире и покое потекла его жизнь. Но как-то случай занес девушку-чабана к дому сына Аятын-бая. Подошла она ближе и видит: горит костер, а на треножниках варится что-то в ка­зане, чуть дальше — сын Алтын-бая свежует ягненка, а в доме хлопочет молодая хозяйка. Девушка подошла еще ближе, а в это время костер разгорелся так ярко, что из казана стало выплескиваться варево. Хозяйка подбежала и, пытаясь снять огненный казан, обожгла руки. Не выдержала тут девушка-чабан и, оттолкнув молодую хозяйку, ловко сняла казан с огня, но упавшая на землю шапка, обнажила голову, и косы рассы­лались по плечам. Сын Алтын-бая оглянулся, увидел ее, бро­сился к ней с распростертыми руками, чтобы обнять, (а руки его были окровавлены кровью ягненка). Девушка же закру­жилась и обернулась ласточкой, только на том месте — у шеи, где прикоснулись руки сына Алтын-бая, осталась полоса цве­та крови, и сохранилась она до наших дней.

Забилась ласточка и... фрр! фрр! фрр! —стала поднимать­ся в небо. Сын Алтын-бая хотел удержать ее за хвост, а она рванулась изо всех сил, и в руках у него остался только пучок перьев. Посмотрел он ласточке вслед и увидел, что хвост у нее принял форму ножниц. А ласточка все удалялась и уда­лялась от него, скрываясь в небе.

С тех пор у ласточек и красная шейка, и хвост ножницами, а гнездо свое они вьют под крышами домов — знак того, что ведут свой род от рода человеческого.